Январь 1992-года. Я второй год служил в Советской Армии по призыву. Хотя по факту, Советской Армии уже не было. Союз недавно развалился, резко и неожиданно.
Служба моя проходила неподалеку от поселка Березово, Новокузнецкого района, Кемеровской области. Там находилась группа дивизионов ракетного комплекса противовоздушной обороны. Этот ракетный комплекс к тому времени уже считался устаревшим и с боевого дежурства его сняли, за полгода до нашего призыва. Но ракеты и вся техника находились в исправном состоянии, способные и готовы к поражению воздушных целей. Штат солдат по призыву сократили до необходимого количества, наша задача была обслуживать этот комплекс и охранять.
Вокруг Новокузнецка было много таких ракетных дивизионов, вооруженных и более старыми ракетными комплексами. Все они относились к нашей части, штаб которой был в г. Новокузнецк. Все снабжение таких точек (групп дивизионов) происходило через головную часть. Там были продовольственный склад, склад ГСМ, вещевой и оружейные склады. Все эти склады ровной линией выстроились вдоль небольшой улочки, которую круглосуточно охранял часовой. И лишь склад ГСМ, стоял как бы на отшибе, но хорошо просматривался с караульной вышки.
В самой штабной части, в г.Новокузнецк не было ни ракет, никакой-то ракетной техники. Там была санчасть, штаб, магазин, склады, свинарник, кочегарка и автопарк. Солдаты, служившие в Новокузнецке (в Кузне, так мы сокращенно называли), хоть и служили в ПВО, но к ПВО имели отношение посредственное, в основном они занимались обеспечением жизнедеятельности штабной части. Мы называли их Полк. В полку было по-своему интересно служить. От города отделял только забор, который как известно не препятствие для некоторых. Что в свою очередь, открывало возможности для разгульной и развратной жизни некоторых солдат и сержантов.
Но и в то же время служба в полку давала возможности коммуникаций с родными по средствам телефонных переговоров, а также с местным населением, что приносило некоторые дивиденды.
Солдат в Кузне уважали. Однажды я лежал в больнице, взял гражданскую одежду и отправился толи позвонить в город, толи еще зачем-то, непомню. Подходит ко мне парень, одет прилично, даже я бы сказал шикарно, видно он был немного старше меня. Сует мне деньги. Я сначала не понял и немного опешил.
- Ты же солдат? - Уточнил он.
Я посмотрел на него, вроде на патруль не похож.
- Да. - ответил я
- Ну возьми деньги, братишка, сказал он и протянул мне купюры.
- Спасибо! - Сказал я. А он, также неспеша, пошел своей дорогой. В этот момент я ощутил поддержку и дело даже не в деньгах, и не в их номинале. Я почувствовал, что служу я не зря. Мне выразил поддержку яркий и безусловно сильный представиттель общества, наверняка сам, прошедший этот путь, а это дорогого стоит. Я проникся уважением к нему. В дальнейшей своей жизни я неоднократно совершал такие же поступки, по сей день я стараюсь, если есть возможность, помочь солдатам, будь то пачка сигарет или небольшая сумма денег.
Мы носили черные погоны. В Кузне была еще одна часть ВВ (внутренние войска), они носили красные погоны, вот их щемили. Они частенько приходили к нашей части в гражданке и просили купить им черные погоны, которые продавались у нас в магазине, а также петлицы и шевроны. И только пришив себе наши знаки отличия, они могли чувствовать себя безопасно в увольнениях или, когда отправлялись на дембель.
увольнение
Изначально меня определили служить в Полк, но мне не очень понравилась служба там, к тому же почти все мои земляки уехали служить на Группу (так сокращенно называлась наша точка в Березово). А у нас было время как следует познакомиться и привязаться к друг другу в карантине. Группа была в лесу, до с.Березово около пяти километров. Это полностью автономное подразделение, состоящее из двух ракетных дивизионов, одного технического дивизиона и ОБУ (отделение боевого управления). В общей сложности примерно около 150-ти солдат и сержантов. В то время как в Полку преимущественно процветала дедовщина, на Группе был Устав. Я попросился на Группу и меня без лишних вопросов перевели туда.
земляки Казахстанцы 1991 год. Группа дивизионов с. Березово
Во времена, когда я призывался, служба в Армии уже не была чем-то обязательным и почетным, как лет 10 назад. Перестройка, гласность и проникновение западной культуры подтачивали нравственные устои советских людей. Появились видеосалоны, сначала подпольные, потом вполне открытые, где показывали боевики, карате и порно. Начали появляться кооперативы и рэкетиры, страна погружалась в коллапс. Открывались границы, и многие граждане СССР становились эмигрантами или репатриантами, в общем валили из страны все, кто мог и кто хотел. Служба в Советской Армии тогда была похожа на тот оркестр, который играл на тонущем Титанике.
Что касается меня, то я не то чтобы стремился в армию, болел армейской романтикой, нет. Я работал с 15-ти лет, после восьмого класса, на стройке, бетонщиком. Меня военкомат потерял из поля зрения. Если с училищ и техникумов моих ровесников приводили в военкомат по спискам, организованно, то меня организовывать было не кому. Я уже знал, как мне поступить. Я планировал жениться и пока меня военкомат не найдет, родить пару детей и все, салам-алейкум. В нашей бригаде тогда давали квартиры, максимум через 2 года, после того как станешь в очередь, ну а если ты женился, то без очереди. Так что в принципе, план был не плохой, но он не сработал, мы расстались девушкой. Какое горе для меня это было тогда, смешно вспомнить. Как подметил один старослужащий: Ну ты даешь! Люди с горя вешаются, стреляются, а ты в армию решил пойти, молодец! Да, все было именно так. Но было еще одно обстоятельство, которое подвигло меня сдаться военкомату, это друзья-товарищи-шпана.
Все мои друзья, к тому времени уже имели конфликты с законом, кто был судим, кто имел множество приводов, кто ходил на условно. Сама атмосфера нашего района ставила меня перед выбором тюрьма или армия. Я выбрал армию и нисколько об этом не жалею. Я получил закалку на всю жизнь. Я видел как люди, не имевшие такой закалки, ломались и начинали совершать поступки, которые их губили в конечном счете. Сейчас, из тех моих друзей, больше половины нет в живых.
мои проводы 22 ноября 1990 года, Турксибский военкомат. Алматы
крайнего справа и третьего справа пацанов уже нет в живых
К 90-му году престиж армии опустился на самое дно. Нищие офицеры, чтобы хоть как-то прокормить свои семьи, таскали со службы продукты, что сказывалось в конечном итоге на солдатском пайке. Питание первый год было скудным, но каждый нашел выход, как прокормиться. Ведь на то, чем нас кормили, выжить можно было, но за месяц-другой легко можно было превратиться в дистрофика. Хлеб был просто спасением. Добытая кем-то булка хлеба съедалась на двоих-троих за пару минут, без чая, масла и даже воды. Причем в любое время и в любом месте, где появлялась такая возможность. Один раз, в карантине мы даже съели брикет сливочного масла на двоих, без хлеба, просто съели масло! Выручали посылки, солдатский магазин (Чипок), ну и смекалка.
Караул обеспечивался хорошим пайком и как вариант, чтобы не превратиться в дистрофика можно было стать караульным. Для этого нужно было прочитать Устав караульной службы и выучить на зубок обязанности часового. В нашем дивизионе было половина узбеков, у которых с этим были большие проблемы. Я сразу принялся изучать обязанности часового, в течении недели сдал экзамены на знание устава, меня сразу определили в караул.
Когда я первый раз увидел караульного, я был поражен и сразу проникся уважением к караулу. Вроде такой же солдат, как и мы, но овчинный тулуп и автомат за спиной с пристегнутым штык-ножом и магазином с боевыми патронами, придавали ему столько важности! Сам он себя вел довольно уверенно, задавал вопросы прапорщику, прапорщик виновато оправдывался перед ним. Вот круто, думал я.
Но теперь я сам караульный и уже больше года тащу службу в карауле, с автоматом и сплю и ем. Уже имею опыт выездного караула, когда мы в вагоне-теплушке, около месяца охраняли соседний вагон с ракетами. Вот это была настоящая служба! Не в части, а по железной дороге от Читы до Кузни. У меня автомат, штык-нож, и 60 патронов 7.62. Когда ты держишь все это в руках, то мир уже не представляется таким суровым и грозным. Осознание того, что ты обладаешь таким «выключателем», накладывает и определенную ответственность. В обязанностях часового прописано, что часовой есть лицо неприкосновенное, а его неприкосновенность определяется его подчинением определенному кругу лиц, это разводящий и начальник караула и все! Остальные тебе не указ! Смело можешь их мордой в снег воткнуть в случае чего, кто бы там ни был.
Караул был особым подразделением. Нельзя было караульного, перед заступлением в караул лишать законного четырехчасового отдыха. Нельзя по приезду с караула использовать его на каких-то работах, ставить в наряды к примеру, дневальным или по кухне. Только на следующий день, если он не не заступает в караул, ну а если идет в караул, то только до обеда можно было его припахать. Караул пользовался уважением, они всегда были при оружии, правда патроны получали только в Полку. Местных, полковых солдат в караул не ставили, склады в Полку охраняли мы, с Группы. Нас привозили в Полк, за 30 км, там мы получали патроны и принимали караульное помещение и в целом караул. Питание в карауле было усиленным, что было дополнительным стимулом не остаться в казарме.
Поначалу мы выезжали в караул каждые третьи сутки, караульных хватало, и мы в промежуток между караулами успевали сходить в наряды в казарме: дневальными, или на кухню, а также на позицию своей радиотехнической батареи. Потом, по мере увольнения старослужащих, караульных стало не хватать и наши выезды становились все чаще. Когда развалился Союз, то родственники солдат из других республик приезжали и просто забирали своих, якобы в увольнение, но они потом в часть не возвращались. Новый призыв к нам, в часть, снятую с боевого дежурства, не доходил, тогда был дефицит призывников. Никто не хотел идти в армию, а те, кто шел, до нас не доходили. Караулы стали каждый день. Мы приезжали на Группу, переночевать. После утреннего развода нас могли и припахать на позиции или на занятиях, но только до обеда. Далее обед, после обеда 4 часа отдых и нас уже вез наш Урал в Полк, где мы получали патроны и строились на развод, после которого заступали в караул.
караульное помешение г.Новокузнецк 1991 год
На Группе был свой «караул», местный. Назывался он патруль и выставлялся только на ночь. Его тащили в основном те, кто не мог выучить устав караульной службы. Им как-то доводили на их родном языке, основы применения оружия, но чтобы сдать, на русском языке экзамен, об этом не было речи, да и не надо было это никому. Ночью на Группе оставалось три дежурных офицера, по одному с каждого дивизиона. Один был, помдеж (помощник дежурного по части) и по одному ответственному офицеру на этаж, казарма у нас была двухэтажная. Все всё понимали и ничего сверхъестественного от солдат не требовали.
Патруль также, как и караул вооружался и экипировался, не было только рации, выходя в патруль можно было не пристегивать штык-нож, да и территория поста патруля была очень обширной. Можно было просто присесть где-нибудь в засаде и просидеть свои 2 часа или тупо проспать, как большинство и делали. Патруль технического дивизиона охранял свой автопарк и территорию. Наш же патруль, был обязан охранять пусковые установки и радиотехническую батарею, которая от стартовой находилась примерно 500-700 метров. Зимой наметало много снега, но тропинки, на основном пути до позиций были протоптаны. Стоило сойти с тропинки и проваливаешься в снег по пояс. На маршруте патруля, в зоне нашей ответственности не было тропинок, патрульные не ходили по маршруту. Каждый имел свое тайное место, где он проводил свою смену. Один узбек в патруле застрелил корову, что он там рассказал офицерам не знаю, но ему дали отпуск, а корову офицеры пустили на мясо и растащили по домам.
Вообще, стрельба в карауле или патруле была делом серьезным. Если оружие применялось в соответствии с уставом, то караульны, kelian.ru,